Из этого интерьра уходишь совершенно счастливой. Есть две вещи, которые заставляют держаться прямо; вечернее платье и классическая архитектура. Даже слово «заставляет» здесь не годится. Ты вдруг обнаруживаешь в себе некий образ, который не тобою предусмотрен.
Он как-то изнутри тебя выпрямляет, не дает сутулиться. Классическая мебель действует так же. Невозможно на оттоманке сесть нога на ногу! Только одна поза получается — чопорно-приличная: коленки вместе, локотки прижаты, подбородок поднять. Странно, но это не неудобно. Это какой-то другой, забытый сегодня вид удобства Сегодня верх счастья — раствориться полулежа в лоне суперкомфортного всепрощающего дивана, растечься холодцом по креслу автомобиаа, забыть, где голова, ще ноги, погрузиться в невесомость. Чтобы у тела не было тяжести и тектоники, как нет их в современной архитектуре.
Когда бываешь в Берлине, хай-тековая архитектура ошеломляет. Ходишь по стеклянным мостам внутри стеклянной клетки, душа в пятках, чувствуешь себя жалким биокомочком в неуязвимой, технически совершенной системе, которой нельзя не восхищаться. В ней все — для человека, но не про человека. В идеале, так устроен и современный интерьер: должно быть страшно, весело, много адреналнна. Даже если в нем нет изрезанных потолков, а просто окна во всю стену. В современной архитектуре ты игрушка, если не ничтожество. (Можно, правда, ассоциировать себя с авторской волей, тогда ты будешь всемогугц — ведь модернистский архитектор все еще демиург, воля его ничем не обусловлена, кроме самой себя.)
Иначе действует классика. Спрашивают: зачем колонны» Колонна нужна, потому что только через нее можно прочувствовать пропорции интерьера. Она — «агент» человека, у нее человеческие пропорции. Но они более совершенны, чем наши. Поэтому в классическом интерьере чувствуешь свое несовершенство, в модернистском — свое ничтожество.
Квартира архитектора Михаила Филиппова действует на людей неоднозначно. Кого-то здесь просто корежит. Большинство, поразившись красоте, тем не менее восклицают: «Да как же здесь жить-то? Это ведь музей!» Для заказчика, ценителя прекрасного, квартира — предмет изощренной роскоши, какой может быть только искусство. Никто не говорит, что жить в предмете искусства легко. Приходится держать спину: и сидя с книжкой или приятелем у камина в гостиной; и в кабинете-библиотеке, где настоящие книжные шкафы достигают потолка, потому что книг много и стоять они будут плотно, корешок к корешку, а не декоративно, по пять штук на полке; и даже в строгой детской, мебель для которой трехлетний ребенок выбирал сам, в результате она ничем от взрослой не отличается. Кроме спальни — паруса по углам намекают на купол, можно по-барочному изобразить его на потолке, прямо над кроватью, и тогда рассматривать живопись лучше лежа.
Квартира избыточна, как и сама Венеция. Здесь намеренно воспроизведено органическое, естественно сложившееся единство города. В плане видно, как это сделано: улица-площадь пересекает Г-образную квартиру по диагонали и все запутывает. В реальности все еще сложнее. За обычной подъездной дверью вам является «двухэтажная» городская площадь — гостиная. Зеркала с двух сторон превращают ее в бесконечную улицу— иллюзионистический барочный прием заставляет вас быть осторожнее, чтобы не врезаться лбом в зеркало. Улицу перекрывает стоящая под углом великолепная арка с рустованными пилонами. Это ключ к разгадке пространства. Этой аркой обозначено пересечение диагональной гостиной и расположенного прямо каминного зала. Слом пилонов показывает оба главных вектора, прямой и диагональный. В остальном пространстве легко заблудиться. Арки по сторонам площади ведут в соседние подсобные помещения или в переулки-коридоры. По одному из них можно забрести на круглую площадь-ротонду, что между детской, кабинетом и родительской спальней.
