Разноцветные колонны — арт-объект художника Матье Мерсье (Mathier Merrier). В гостиной больше всего вещей дизайнера Пьера Полана (Pierre Paulin): желтые и зеленые кресла, оранжевое кресло, а также фиолетовый ди-ван. Розовое кресло из неоп-рена — работа Марка Ньюсона (Marc Newson), лампа WIRE Bepнера Пантона (Vemer Panton). У окна, на котором нет никаких штор, еще одно кресло Полана, с банкеткой.
ИГРА ПО ПРАВИЛАМ
Обычно люди боятся цвета, а если и позволяют себе цветовые вольности, то исключительно на стенах и прочих поверхностях. Мало кто отваживается помещать в доме яркие предметы мебели, тем более в таком количестве, как у Дидье Кжентовского и также в работах дизайнера интерьера в Санкт Петербурге - Екатерины Кривцовой. А у него источник цвета — именно кресла и диваны. Правда, не простые, а дизайнерские, мебельная классика. Нейтральные стены, пол и потолок играют скромную роль фона для «музейных экспонатов». Из-за того что весь цвет сосредоточен на предметах, имеющих четкие контуры, интерьер получился графичным (хотя обычно цвет дает «живописное» решение). Неподготовленному взгляду кажется, что в красках царит хаос: здесь и природные оттенки, и химические — все максимально яркие. На самом деле отбор красок виртуозный. Как-никак, интерьер создавал человек с безупречным вкусом, воспитанным на Матиссе и Руссо. Он соединил контрастные дополнительные цвета (те, что находятся в цветовом круге друг против друга) и сгладил контрасты «лесом» цветных колонн (арт-объект художника Матье Мерсье)
Столовая
Книжный стеллаж Шарлотты Перриан и Жана Пруве (Charlotte Perriand /Jean Prouve). На низком буфете 50-х годов Алена Ри-шара (Alain Richard) ваза N0RD Мартина Шекели (Martin Szekely); на столе — блюдо Мартина Шекели. Вокруг стола SLIM (также дизайн Шекели) расположились стулья 50-х англичанина Робина Дэя (Ro-bin Day). Над столом — светильник братьев Акилле и Пьерджакомо Кастильони (Achille/ Piergia-como Castiglioni).
.
ВИД ИЗ ОКНА
В этой квартире нет ни штор, ни жалюзи. Здесь не принято загораживаться от города, наоборот, его пейзажи максимально используются в интерьере. Два больших окна с видом на противоположный фасад превращаются в классическую картину: архитектурный фрагмент, заключенный в раму и хорошо скадрированный. А ажурная балконная решетка дополняет картину кружевным фризом. Конечно, такое «произведение» не может не стать центром композиции гостиной. На вид из окна рассчитана вся обстановка: характер и расположение мебели.
КАРТИНЫ НА СТЕНАХ
В доме много картин и фотографий самого разного размера и формата. Так много, что их размещению и компоновке уделено особое внимание. Все стены и простенки — поле для оригинальной развески. Маленькие по размеру работы собраны в группы и образуют мозаичные композиции. Черно-белая мозаика на белом фоне превращается в графический орнамент. А яркие цветные картинки выглядят как красочное панно или витраж. С искусством здесь особо не церемонятся, легко превращая его в стенной декор.
Дидье Кжентовски (Didier Krzentowski) - биографическая справка
В нем всегда жила страсть к коллекционированию. В пять лет он собирал промокашки с рекламой из школьных тетрадок. После этого были брелки и часы. В двадцать два открыл для себя современное искусство: первым приобретением стал рисунок Энди Уорхола. Потом он увлекся новыми реалистами, но быстро понял, что нельзя разбрасываться — так хорошую коллекцию не создашь. Нужно сосредоточиться на самом-самом актуальном...
У Дидье Кжентовски (Didier Krzentowski) польские корни, но родился он в Париже. Его родители открыли фирму по продаже горнолыжных костюмов. Когда Дидье стал руководителем компании, ему пришла в голову гениальная идея: объединить усилия с Жан-Клодом Киллп, известнейшим французским горнолыжником, использовать его имя. Продажи взлетели, компания вышла в мировые лидеры. Но коллекционер победил предпринимателя — к этому времени у Дидье уже было приличное собрание искусства. Он мечтал открыть собственную галерею. А когда понял, как это сложно и какие для этого требуются деньги, создал дизайнерское агентство. Так в 1989 году появилось «Kreo», с которым работал, чуть ли не весь цвет современного дизайна: Мартин Шекели, Марк Ньюсон, Пьер Шарпен, братья Буруллеки, группа Radi и многие другие. С Ньюсоном, например, они сделали графин для Ricard, с Шекели — фирменный стакан воды для Perrier (серьезнейший заказ: речь шла о производстве 25 млн. экземпляров!). Еще были ювелирные украшения для Hermes, трамваи для города Монпе-лье, TV-декодеры для Thompson... Чего только не было! Дидье признается, что ему нравится решать сложные задачи, нравится думать, что он может войти в историю проектов и событий. «Как-то я согласился сотрудничать с Хеллой Йонгериус — она готовила несколько работ для выставки в лондонском Музее дизайна. Продать такие практически невозможно. Не знаю, какой еще продюсер, кроме меня, взялся бы за это...» Со временем Дидье все-таки открыл свою галерею и назвал ее тоже «Кгео». А дизайнерское агентство он оставил: говорит, что любит общаться с дизайнерами, но заниматься продажами ненавидит: торговля — не его сфера (верится с трудом). Теперь агентством руководит жена Клеманс, Дидье же весь в искусстве. А недавно он начал издавать книги. Первая — о Буруллеках. Параллельно с искусством он давно уже собирает дизайнерские работы. Начал с Шарлотты Перриан (она в свое время сотрудничала с Ле Корбюзье). Лет тридцать назад в городке Мерибель, куда он всю жизнь ездит кататься на лыжах, многие отели были обставлены ее мебелью. Когда в каком-нибудь из них решали обновить интерьер, он пользовался случаем и приобретал вещи, которые ему по-настоящему нравились. Потом он начал охотиться за редкими работами итальянцев: Энцо Мари, Андреа Бранци, Алессандро Мендини, Этторе Соттсасса. Многое из того, что Дидье собирал долгие годы, сегодня разместилось в его парижской квартире. Правда, место для жизни он выбрал странное — едва ли не самый буржуазный квартал Парижа. В нем обитают арабские шейхи и банкиры, но никак не люди искусства; разве что какой-нибудь кинодиве 60-х придет в голову здесь поселиться. В этой буржуазной, скучной, бесцветной среде Кжентовски создал яркое, радостное и совершенно небуржуазное пространство. В доме очень много цвета, но он исходит исключительно от искусства и дизайна, от картин и мебели, а стены и пол «никакие», их как бы вообще нет. Каждый мебельный шедевр выделен цветом, поэтому каждый самостоятелен и самодостаточен, привлекает к себе внимание. В доме собрана хорошая коллекция фо-тографий, в основном черно-белых. Дидье рассказывает, что однажды его упрекнули: «Твои дети ка-дый день видят фото Нана Голдина с трансвеститами. Как ты такое допускаешь?» На что он возразил: «А разве лучше, чтобы они жили в чистеньком, безликом интерьере? Я хочу, чтобы мои дети были окружены настоящим. Впрочем, не исключено, что моя любовь к авангарду происходит из нежелания взрослеть».
